В гастрольной программе пять(!) одноактных балетов. При этом три из них московские балетоманы не видели никогда.
Показанного вторым номером 1 отделения «Фавна» марокканца Сиди Ларби Шеркауи, модного хореографа и руководителя Королевского балета Фландрии показывали в Большом театре на фестивале Бенуа де ля Данс несколько лет назад. Балет был поставлен к 100-летию дягилевской антрепризы и переосмысливает легендарный балет Нижинского, как насыщенный кувырками и другими ловкими акробатическими движениями дуэт, действие которого происходит на опушке леса, изображенного на заднике… На узнаваемую музыку Дебюсси на поляне появляется Фавн, а затем на добавленную в балет музыку композитора Нитина Соуи выполняя те же самые движения появляется его партнерша, которые затем сливаются в причудливый пластический клубок, каждое движение в котором перетекает в другое и изображает соитие…
Балет Two В Москве 8 лет назад танцевала сама Сильви Гилем… Теперь этот короткий 10-минутный номер Рассела Малифанта мы увидели в исполнении другой балетной мегазвезды, придавшей миниатюре новое наполнение.
В Two все построено на взаимодействии тела танцовщика со светом, льющимся с колосников и образующем «световую коробку». Контуры тела, рук и ног в постепенно ускоряющихся, словно у дервиша, движениях как бы размываются в свете и испаряются. Поначалу кажется, что мы смотрим выступление культуриста демонстрирующего публике мышцы, но только с невероятной пластикой и в очень быстром темпе, который ускоряется еще и еще. При этом 44-летний танцовщик по-прежнему находится в отличной форме и в каждом движении его гибкого и одновременно мощного обнаженного корпуса, красиво обрисованного мышцами, во взмахах его рук, потрясающих кистей, поворотах мускулистых плеч, головы можно было увидеть совершенство. Словно феноменальное скульптурное тело лепки Микеланджело ожило на эти 10 минут, закружилось, захваченное вихрем танца, во время которого каждая его клеточка наполнилась красотой и эротикой, а потом испарилось в пространстве и времени.
В балете «И ничего вокруг» хореография Гойо Монтеро построена уже не на свете и не на музыке, а на слове. Танец тут осуществляется под поэтические тексты. Хореограф черпает вдохновение в поэзии Винисиуса де Мораиса и Хоакина Сабина, и пластический язык тела телесно выражает произносимые слова, будто возвращаясь к тому времени, когда балет только начинал зарождаться и танец возникал из стихов, подчиняясь правилам строго размеренного метра и ритма стихотворения. К сожалению, смысл стихотворений читаемых на испанском (кроме слов «сифилис» и «революция»), остался во многом непонятен. Как мне сказали уже в перерыве знатоки испанского, то были малопонятные тексты, где встречаются высказывания о мясе вагины и влагалище, соседствующие непосредственно с цитатами из Библии о сотворении Адама и Евы (в частности Бытие, глава 1, стих 27). Соответственно, без знания языка не было никакой возможности в полной мере прочувствовать все нюансы этого необычного и интересного с разных точек зрения балета… Удалось расшифровать, например, смысл одного из заключительных эпизодов, когда 10 танцовщиц и танцовщиков становятся в круг под произносимые в стихах слова: «Сегодня суббота, но есть надежда, что наступит воскресенье».
Наоборот смысл балета «Переход через Ниагару», наверное, самого значительного из четырех показанных в первом отделении, был понятен даже тем, кто не успел прочитать программку и узнать, что в основе этого 24-минутного мини-спектакля лежит одноименная минималистская пьеса перуанца Алонсо Алегрия о достижении невозможного. Поставлен он на музыку «Квартет на конец времени» Оливье Мессиана, который композитор сочинил, находясь в концентрационном лагере. Этот спектакль является очень важной для кубинского балета постановкой, созданной в 80-е годы, но актуальной и сегодня. На Кубе этот балет уже практически не исполняется и Акоста, возродив его, фактически спас эту постановку от забвения. Жаль только, что он сам не танцует в этом очень поэтичном и мастерски поставленном произведении.
Это очень концептуальный и (как и пьеса) минималистский балет, в котором вообще нет декораций. На сцене только тело и движение. А отправной точкой балета является образ акробата, балансирующего над бездной. История эта произошла на самом деле, настоящее имя героя — Шарль Блондэн, который по канату перешел через Ниагарский водопад… На сцене два совершенно обнаженных атлета-культуриста (Карлос Луис Бланка и Алехандро Силва), чресла которых спереди прикрыты лишь бандажом. Темнокожий танцовщик по высвеченной прожектором дорожке, сомнамбулически, как лунатик, медленно и осторожно, словно ступая по проволоке, натянутой над бездной, тем не менее изредка проделывая на этой проволоке опасные акробатические трюки или балансируя на одной ноге, идет к другому, белокожему, лежащему по другую сторону сцены в утробной позе. У белокожего персонажа пьесы тоже есть имя — Карлос, и он «задает свой вопрос человеку, которого все считают священной фигурой и демифологизирует его, говоря Блондэну: «Вы мастер балансирования, но вы зависите от натянутого каната. Я хочу, чтоб вы летали!» И дальше в балете хореографически показан этот воображаемый, но одновременно потрясающий воображение полет двоих над бездной, построенный из прыжков, трепыханий кистями, напоминающими полет птицы, перекатываний по сцене, раздиров ног в шпагат, очень трудных наклонов, вращений, а также использование приемов техники Тай-чи…
Невероятно сложный для исполнения балет, требующий большой выносливости и напряжения всех физических сил, идеальной концентрации и сбалансированности, сосредоточенности и абсолютной симметричности в движениях, как будто один танцовщик является отражением другого, заканчивается впечатляющей метафорой, когда соединенная воедино (один сидит на плечах у другого, и они кружатся вместе) эта пара, напоминающая человека и ангела, находящегося у него за спиной, кажется фантастической четырехкрылой птицей улетающей в бесконечность…
Но главное событие этих гастролей Акосты со своей труппой на Чеховском фестивале был, конечно же, балет «Кармен», показанный во 2-м отделении и поставленный танцовщиком уже в качестве хореографа для лондонского Королевского балета. Тогда он посвящался последним выступлениям легендарного исполнителя на сцене Ковент-Гардена, а затем был перенесен на собственную кубинскую компанию «Акоста Данца».
Очень редко в истории балета встречаются случаи, когда выдающийся исполнитель становится значительным хореографом, но один из первых балетов Акосты — свидетельство именно такой исключительной метаморфозы.
Этим балетом Акоста отдает дань уважения кубинскому хореографу Альберто Алонсо, поставившем этот балет на музыку Бизе-Щедрина специально на Майю Плисецкую, поэтому не следует удивляться каким-то легко считываемым заимствованиям. Однако в целом этот балет абсолютно самостоятельный и оригинальный, в значительной мере менее условный и абстрактный, нежели балет Алонсо, посвященный проблемам власти и свободы, и в большей мере связан с одноименной новеллой Проспера Мериме.
Он о любви. О том, как человек словно цепями привязан к другому, и разорвать эту связь уже по собственной воле, освободиться от этого чувства не может. Смыслообразующая в нем сцена, как закованная в цепи Кармен, сама как бы сажает на эту цепь своего охранника Хосе, привязывая его к себе нерасторжимой связью, как магнит сталь. Сопротивляться этому бесполезно.
Стиль Акосты, его лексика — это своеобразный плавильный котел, смешение самых разнообразных стилей от строгой классики, являющейся все же фундаментом, до приемов фламенко, танго и хип-хопа. В быстро сменяющих друг друга сценах этого спектакля он как бы объединяет все многообразия выразительных средств, используя их легко и непринужденно.
Можно только представить, как танцевал свой балет сам Акоста, когда прощался с обожающей его лондонской публикой (а он исполнял в спектаклях поочередно и роль Хосе, и роль Эскамильо), но и его артисты на московских гастролях были великолепны. От Кармен (Лаура Родригес), Дона Хосе (Хавиер Рохас), Эскамильо (Луис Валье), Быка (он у Акосты решен как образ Судьбы, роль исполнял Карлос Луис Бланко), как и от всей труппы в зал шла такая бешеная энергетика, что преодолевала любые барьеры и преграды между ней и зрительным залом. Отлично и изобретательно поставленные дуэты Кармен и Хосе, Кармен и Эскамильо яростно сексуальны и существуют на грани фола. Да и весь спектакль сделан с таким мощным внутренним посылом, настолько театрален, артисты, занятые в нем, настолько экспрессивны, что даже у видавшего виды опытного и закаленного театрального зрителя буквально сносит крышу, и он переживает на нем целую бурю эмоций, которые не так уж и часто испытывает на академических балетных представлениях.
Источник: mk.ru
