Всё, что было дальше, Нике вспоминается как кошмар. Ей запретили пользоваться сотовым телефоном и протоколировать происходящее. Разрешили лишь отправить СМС маме, что долетела нормально.
— Под конвоем я ждала свой багаж, затем меня повели в служебное помещение для досмотра. Перетряхнули весь чемодан, открывали баночки с кремами, проверили нижнее бельё. Из Перу я везла бутылку «Писко» — это местный самогон, разновидность виноградной водки, несколько плодов манго, шоколадные конфеты и ароматические палочки – обычный набор туриста.
В этой ситуации Ника, как гражданка другого государства, должна была потребовать вызова консула, но она просто растерялась. Законопослушная гражданка, она никогда в жизни не имела проблем с полицией.
— Когда я заикнулась о нарушении моих прав, в ответ услышала, что, «если я не хочу провести ночь в обезьяннике, лучше не выступать». Потом был личный досмотр, который проводила женщина – сотрудник таможни. Меня раздели, прощупали, но никаких наркотиков, естественно, не нашли. После этого сказали, что повезут в клинику проверять внутренние органы на наличие наркотиков. Я не восприняла это всерьёз.
В клинике Нике измерили давление. Оно подскочило до 145 на 80. Девушка сказала доктору, что она гипотоник, но медик бросил: «Ничего, жить будешь!»
Её повели на рентген, где просветили весь организм сверху донизу. Наркотики не обнаружили. Но доктор не успокоился, ему показалось, что исследование было недостаточно информативным.
Перед каждой процедурой Нику заставляли подписывать бумаги о её согласии. Если она отказывалась, грозили тюрьмой. Прямо говорили: «У вас выбора нет!»
— Я не ела, не пила с 7 утра. Просила пить – не дали. С трудом уговорила отпустить в туалет. Шла под конвоем. Когда я заявила, что мне нужен адвокат, ответили: «А зачем вам адвокат? Вы совершили преступление?»
— Потом повели на эндоскопию. Доктор спросил: «На что жалуемся? – «Ни на что. Подозревают, что у меня наркотики». – «А вы перевозите?» – «Нет, я законопослушный гражданин». – «А если найду? Я буду очень стараться!»
И доктор «постарался». Эндоскопия – процедура неприятная, но Ника способна отличить доктора от коновала. Всё было жестко, грубо. Сотрудница таможни, которая присутствовала в кабинете, закрывала лицо руками: даже ей стало не по себе.
От боли и унижения Ника разрыдалась. «Рано плачешь, – усмехнулся эскулап. – Тебе ещё предстоит проверка прямой кишки и осмотр у гинеколога».
— Затем мне сделали МРТ. Они говорили по-литовски, но я поняла, что всё время обсуждалось, где еще в моём теле можно искать наркотики.
На свой поезд Вильнюс-Минск Ника опоздала. Полицейские посадили её в машину и отвезли на вокзал, чтобы девушка успела сесть в последний поезд Калиниград-Москва, который идет через Минск. Она купила билет. «Не обижайтесь, — бросил на прощание таможенник, – это наша работа!»
Сейчас Ника дома. Чувствует себя ужасно: больно глотать, тяжело говорить, пораненное горло саднит. Она постоянно плачет, потому что не может прийти в себя от унижения. «Со мной обращались как с преступницей», – говорит Ника сдавленным голосом.
Комментарий адвоката Марины Кащенко:
— В международной правовой практике в целях проверки факта совершения преступления и его пресечения правоохранительные органы имеют право проведения ряда мероприятий, в том числе насильственного порядка, но только при наличии достаточных оснований, которые прописаны в законе.
Если результатом доследственной проверки стал документ, свидетельствующий об отказе в возбуждении уголовного дела, то лицо, подвергшееся этой проверке, имеет право на реабилитацию. Это право может быть реализовано посредством обращения в суд.
В данном случае речь идет о возмещении стоимости купленных билетов. Если придется восстанавливать здоровье и покупать для этого медикаментозные средства, то компенсируется вся потраченная сумма. Моральный вред определяется лицом субъективно, исходя из степени понесенных человеком моральных и физических страданий.
Узнавайте первыми о происшествиях: подпишитесь на канал «Срочные новости» в Telegram.
Источник: mk.ru
